>>> Пристань

     Успокоительное. Мерзкая отрава, к которому организм Ив привык, когда та ещё находилась на лечении в клинике. Но здешние врачи не могли этого знать, по крайней мере, когда пытались утихомирить эту слегка поехавшую крышей пациентку. Поэтому доза оказалась не настолько высокой, чтобы надолго сдержать Клос в беспамятстве. К сожалению. Как бы девушка не ненавидела разного рода лекарства и препараты, ей стоило признать, что именно этот волшебный укол помогал ей в самые тяжёлые моменты. Когда, 10 лет назад, её почти что каждую ночь преследовали кошмары, когда она рыдала в голос, сражаясь с невидимыми монстрами в своей голове. В эти самые трудные мгновения приходил добрый доктор и напичкивал её лекарствами. От них тошнило. Но спокойствие того стоило.
     Разумеется, Грим не помнила ничего. Она даже не чувствовала, как её осматривали врачи. Перелом костей носа (искривлённая перегородка и лиловый синяк на переносице тому свидетели) и возможно сотрясение мозга. Но это пока что не ясно. В любом случае, нужен нормальный осмотр. Хотя сейчас, конечно же, важнее состояние другой пациентки, с которой Клос была доставлена. Вроде, жива. Вроде, свою функцию они выполнили, а там уж...
     Но мы пока что не знаем этого. Мы плаваем в спокойствии темноты, ни о чём не думая, не переживая, не забивая голову мыслями о том, что же будет дальше, о том, кто виноват в случившемся. Всё это пока находилось за гранью восприятия. Всё лежит за этой границей, возведённой не без помощи медикаментов. Клос, как она того и желала, оказалась вновь в своём тёмном глухом одиночестве. Безмятежность. Забвение.
     И снова то ощущение, воспоминание впечатлений: пусть это длится вечно.
     Лишь бы не просыпаться...
     Но, увы, тупая пульсирующая боль в переносице и безумный приступ тошноты оповещаю весь организм о том, что пора вставать. Ивонн медленно открыла глаза и тут же взглядом наткнулась на больничную койку, тело, на нём лежавшее и аппаратуру, что была к нему подключена. Что-то мерно трещало и попискивало. Кажется, мёртвых тут нет. И Грим здесь нечего делать. Она всё ещё пребывает в этом одурманенном состоянии, но всё же пытается подняться. Успех. Секундный.
     В следующую же секунду приходится на вялых подкашивающихся ногах выпасть из дверей палаты и оказаться в объятиях крепкой медсестры, латиноамериканки. Закрывая рот рукой, едва сдерживаясь, Клос даёт понять, что ей нужно - разумеется, в уборную. Не закрывая дверь, броситься к белому другу. Рвота. Противная, кислая, едкая. Что мы там ели на завтрак? Не суть. Несколько минут, чтобы отдышаться, прийти в себя. Хотя бы немного. Голова кружится, тошнота спала, хоть и не проходит окончательно, из носа снова потекла кровь.
     Кое-как, опираясь о стенку, Ивон добралась до умывальника.
     Тщательно прополоскать рот, умыть лицо и с интересом осмотреть себя в зеркале. Краше не придумаешь. Стоим. Чего-то ждём. Прогоняем этот мерзкий туман из головы и соображаем. Что-то важное мы упустили. Думай, Клос, думай. Ты же умная девочка.
     Но сознание будто бы поставило глухой блок, изолируя Грим от таких мучительных сейчас мыслей. Поэтому она просто закрывает воду и выходит в коридор, где к ней тут же подходит врач. Морда его как и у всех врачей - безучастная. Нет, он может что-то там изображать, но для Ивонн они все на одно лицо. Камни. Особенно те, кто со стажем. Они привыкают к боли, страданиям, смерти. Также, как привыкла она. Их не надо винить. Просто работа у них такая.
     Вот, он рассказывает о том, что случилось с её подругой, Янг. Как только мужчина произносит эту фамилию, острая боль пронзает затылок, мчится по позвоночнику и заставляет пошатнуться, врезаясь при этом в спешащую куда-то сиделку. Блок сняли. Воспоминания хлынули в голову как мутный бурный поток воды из прорванной дамбы. Воспоминание и осознание.
     Взгляд поначалу рассеян, врач уже интересуется её собственным состоянием. Но как-то она берёт себя в руки. Кладёт ладонь на плечо этого мерзкого белого халата и, наконец, переводит взгляд ему прямо в глаза. Молчит, но врач, интересуется, всё ли в порядке. В ответ - утвердительный кивок и всё тот же продолжительный взгляд. Она ждёт. Ждёт того, что ей хотели сказать. И вот... дождалась...
     С каждым новым словом медика гул внутри черепной коробки возрастает. Будто где-то в самой сердцевинке мозга установлена бомбочка, что через каждые две секунды испускает импульсы, причиняющие тягучую, тупую, холодящую кровь боль. По сети нервов, до самых кончиков волос. Врач говорит о том, что "мы сделали всё, что могли" и "вам стоит сообщить её родителям". Получает кивок. Снова. Клос не может говорить. Поэтому старается как можно быстрее скрыться в той самой палате, где и пришла в сознание. Закрывает дверь. Смотрит на лицо Доминик. Понимает, что она всё ещё чужая для неё. Садится в кресло, не хочет пока будить. Всё это слишком, слишком ... Смотрит в пол, скрестив руки и стараясь синхронизировать дыхание с гудением аппаратов. Получается. Начинает задействовать мозг в целях более конструктивных, чем причинение бесконечной боли.
     Думает. О том, что виновата. О том, что Янг пострадала из-за неё и что это всё как-то неправильно. Что она в порядке, а Ник... неизвестно, что будет с ней. Думает о том, что сейчас всё её естество хаотично мечется вокруг ослабевшего после пережитого человека, что лежит совсем рядом, казалось бы, но так далеко. Думает о том, что ей становится как-то слишком уж дурно. Будто она на пороге какого-то откровения, совершенно сейчас лишнего. Винит себя в их привязанности друг к другу. Винит себя в их встрече, в их знакомстве. Во всём обвиняет только себя, хотя все эти размышления постоянно прерываются каким-то подсознательным богоугодным бредом. "Господи, пусть с ней всё будет хорошо". Что-то из детства, из интерната - вплетается само по себе.
     А ещё это мерзкое, противное и давно забытое ощущение. Очень давно забытое. Сдавило гортань, боль в переносице тоже возросла, перед глазами расплылась картинка. Нет, не обморок. Слёзы.
     Впервые за 10 лет. Слёзы.
     Щекочет щеку, теплым прикосновением ложится на губы - первая слеза. За ней примерно по той же схеме - вторая. Грим зарывается пальцами в волосы, наклоняет голову. Плачет. Просто плачет, стараясь успокоиться, но не зная, как это сделать. Забыла. Всё это так нереально для неё. Эта... эта паника в, м, как её? Душа? Кажется, она всё-таки у тебя есть, Клос. И она - плачет. Банально, но правдиво.
     Грим плачет тихо, лишь изредка вздрагивая плечами. Продолжает сжимать пальцами волосы, словно эта пародия на пережитые болевые ощущения вернёт ей самообладание. Всего минута - и всё же удаётся немного успокоиться. Вытирает ладонями лишнюю влагу с лица, тщетно шмыгает разбитым носом. Опять же - больно. Но ей всё равно.
     Сидит в неподвижности, глубоко вдыхая через рот. Смотрит на Доминик. Она всё ещё спит. Ещё пару минут, чтобы успокоиться. Угомонить это стихийное бедствие в себе. Поднимается с места, подходит ближе. На шаг. И снова ступор. Возвращается на шаг назад - чуть легче. Чувство вины и страх неизвестности пугает и не даёт приблизиться. Приходится снова глубоко вздохнуть. Выдохнуть. Сдержать слёзы. И откуда только их столько?
     Ещё немного времени - шаг. Второй. Третий. Подошла. Стоит максимально близко к кровати. Смотрит на бледное лицо Ник, боясь пошевелиться. Это будто их первая встреча. Такой же ступор. Только обстановочка не столь радостная.
     Наверное, надо что-то сделать. Но что? Вроде как, медперсонал сделал всё возможное. Что может она, Ивонн? Если только вскрыть. Добить бедняжку, чтобы не мучилась. Пальцы как-то нервно дёргаются, но тут же замирают. Патолог продолжает изучать девушку взглядом. Молиться и обвинять себя в своём же нелепом существовании. Зациклилась.
     Но рука вздрагивает в очередной раз и приподнимается. Самовольно накрывает ладонь Янг. Холодная. Совсем холодная. Но почему-то появляется надежда на то, что это прикосновение поможет. Разумеется, как и большинство надежд, глупый самообман. Что за чушь? Клос, очнись, наконец. Что...
     Хватает её ладонь обеими руками и, медленно вставая на колени, снова начинает плакать. Тихо уткнувшись лицом в её руку. Впервые в жизни не знает, что делать. Впервые в жизни не знает, как помочь Доминик. Снова чувствует себя слабой и беспомощной. Но думает только о том, что спасло её саму от верной смерти.
     Графика... портрет... лицо... шёпот... Янг.
     - Не оставляй меня, - самое эгоистичное, что можно сказать, сдавленно прошептать, находясь в этой ситуации. Но без неё и правда... ничего не будет иметь смысл.

Слёзы всё-таки прошли. Ивонн, правда, решила пока не менять своего положения, продолжая стоять на коленях. Она шмыгала носом, уже совершенно не обращала внимание на его периодические болевые всплески, и продолжала молиться, при этом прижавшись губами к ладони Доминик. Думать о чём-то уже совершенно не хотелось. Оставались только полубессознательные чтения отрывков из Священного Писания. Тот самый голос разума, что на протяжении всей сознательной жизни твердил Ив, что обращаться к Всевышнему с какой бы то ни было просьбой - дело совершенно бесполезное, сейчас заткнулся, как бы понимая, что в Клос пробудилась эмоциональная её составляющая и теперь она, подобно спящему вулкану, заполоняла буквально всё. Там, где главенствуют эмоции, разумности места нет.
     Всё же, в каком бы подавленном состоянии сейчас не находилась Грим, она услышала тихий, скрипящий, но такой до боли знакомый голос Янг. Поэтому тут же подняла голову, чтобы убедиться, что это не сон или не галлюцинация - да, так и есть. Больная открыла глаза и теперь просила пить. Ив молча кивнула и быстро поднялась, чтобы добыть воды и, аккуратно придерживая голову девушки, помочь ей напиться. Всё это время сердце вело себя как-то уж очень странно. То ускорялось, бешено стуча о рёбра, то замирало, словно предчувствуя что-то плохое. Очень плохое и в крайней степени неприятное. Но всё же слабая надежда на то, что всё обошлось оставалась. Ровно до того момента, как Ивонн поняла, что Мини её не узнаёт. Что она вообще ничего не узнает и ничего не помнит...
     - Я... я патологоанатом, - выдаёт на автомате, отводя взгляд от подруги. То ощущение, что Ник стала чужой - не случайное. Теперь они и правда стали друг другу никем. И пока Клос старательно пытается сообразить, что ей делать, как теперь быть и вести себя с Дом, речевой аппарат на автопилоте работает дальше. - Тебя зовут Доминик Янг, недавно исполнилось 22 года. Я Ивонн, - короткий взгляд в глаза со всё ещё не до конца сдохшей надеждой на то, что это хоть как-то поможет. И... зря, конечно, зря. Снова смотрит в сторону. - Я твоя... - глубокий вздох, - подруга. Ты в больнице. Мы участвовали в регате, мне ударило по лицу балкой, я выпала за борт. Ты хотела меня спасти, но в итоге сама чуть не утонула. Не умеешь плавать. Врачи еле тебя откачали. У тебя трещины на рёбрах, поэтому будь поаккуратнее. А вообще, главное, что ты жива. Я... я позову врача.
     Встаёт. Быстро выходит из палаты, окликает медсестру, говорит, что пациентка очнулась, но ничего не помнит. Та сразу же вызывает доктора и уже через две минуты он заходит к Янг, говоря при этом Ивонн, что ей следует связаться с родными Доминик, поскольку, если у неё амнезия, то встреча с близкими может улучшить её состояние. Всё понимает, кивает, подходит к той же медсестре и просит дать ей на время телефон подруги. Долго ждёт, когда трубку кто-нибудь поднимет. Отвечает Аманда. Грим, пребывая всё в том же состоянии автопилота, объясняет в деталях всю ситуацию и говорит, где сейчас лежит Мини. Вздохи, ахи - всё на том конце провода. Не благодарят, бросают трубку. Ив на автомате прячет телефон в карман. Прислоняется к стенке и медленно сползает вниз. Садится прямо на пол, под какое-то растение, напоминающее пальму.
     Постоянно мелькают мысли о том, что хочется уйти домой и как следует выспаться. Чтобы хотя бы на время забыть обо всём этом ужасе. О том, что, возможно, для Доминик будет лучше, если она так и не вспомнит свою странную подругу и всё, что с ней связано. И о том, что она вообще не представляет, что ей теперь делать. Как-то помочь... но как? Ей не приходилось никогда помогать человеку с потерей памяти. Трупы, знаете ли, на амнезию никогда не жалуются. Надо, чтобы хоть кто-то подсказал ей, что делать. Что принести, что говорить. Или, может, просто сказать - иди и добей себя, ничтожество. Радовать могло только то, что знакомое состояние апатии вновь поселилось в глубинах сознания Клос. Внутренние мучительные волны чувственного непостоянства улеглись. Наверное, всё потому, что доля неизвестности относительно ближайшего будущего сошла на нет. Янг жива. Это, пожалуй, действительно сейчас самое главное. Может, она начнёт какую-то новую жизнь, в которой места Ивонн уже не будет - это неважно. Она переживёт. Привыкнуть к одиночеству заново не составит для неё труда. Сейчас надо только дождаться врача и получить указания к дальнейшим действиям.

Из своего дома ->

Утро Джеймсона Марша началось нынче крайне дерьмово – во-первых, ему пришлось рано встать, чтобы перед дневным кастингом заскочить в студию и поработать с Кортни, а во-вторых на одном из перекрестков, неподалеку от больницы святой Терезы, в его «ягуар» влетел черный «крайслер», напрочь проигнорировавший что ему в это время был красный сигнал светофора. В результате авто Марша-старшего закрутило, после чего он боком задел фонарный столб – и хорошо что лихач задел его только по касательной, иначе можно было попрощаться не только со стеклами, вылетевшими в результате сильнейшего удара…   
От серьезных травм, Джеймсона спасла вовремя выскочившая подушка безопасности, да еще и реакция хорошего водителя – он успел закрыться рукой от осколков, которые в результате достаточно сильно посекли предплечье его левой руки от локтя до кисти. Бывший рокер смачно ругнулся, толкнув дверцу и выбрался наружу, посмотрев как устроивший аварию «крайслер» сматывается с места преступления. Оставалось лишь помахать ему вслед, как впрочем и своим очкам, пришедшим в непригодность, после того как машина «поцеловалась» со столбом. Подоспевшим патрульным, Марш оставил свой номер, договорившись, что заедет в участок как только сможет; сейчас его главным образом занимала порезанная осколками рука, а потом уже такие необходимые формальности, как полицейские протоколы. К тому же виновником этого дтп был вовсе не Марш-старший.
И откуда его черт принес, этого придурка.., -оставив славных служителей закона разбираться на месте преступления и мысленно попрощавшись со своим «ягуаром» и захватив из него все личные вещи, Джеймсон не тратя зря времени, направился к больнице, благо она была недалеко. Вообще в его планы входило показаться врачу, а потом все-таки добраться до студии. –Черт возьми, меня же ждет Кортни… хорошо же я буду выглядеть… надо будет позвонить ей.
Оказавшись в приемном отделении больницы, Марш с радостью отметил, что кроме него посетителей не было – значит им займутся первым, что оставляет еще много времени для того, чтобы успеть на кастинг. Он обязан там быть в любом случае, так как не хотел бы подводить Джордан, да и рана на его взгляд была сущим пустяком. А вот о том, что скажет жена на это проишествие лучше было даже не думать, так что если врачи спросят кому можно позвонить, он даст номер старшего сына. Незачем Виолетте волноваться попусту.
-Извините, мисс, -обратился Джеймсон к рыжеволосой леди в халате с шоколадным батончиком в руках – не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что она тут главная. –Мне крайне неудобно прерывать ваш завтрак, но я попал в небольшую аварию.
Ну прямо совсем небольшую и это не мою раздолбанную тачку сейчас увозит полицейский эвакуатор…
-Вы мне не поможете?

Отредактировано Jameson Marsh (2012-09-10 02:08:10)

Пожалуй можно сказать, что Марш сожалел о том, что отрывает эту без сомнения прекрасную женщину от вкусного батончика, но выбор на данный момент у него был невелик. Ее командный тон говорит о том, что Джеймсон не ошибся и она действительно тут всем заправляет – и судя по всему достаточно успешно. Кто-то из персонала помоложе, буквально на пару минут заглядывает в приемную – и тут же поспешно ретируется, чтобы не засекли за бездельем, которое так любят стажеры и интерны. Не споря, Джеймсон направился следом за доктором, затем послушно уселся на указанную кушетку, отложив в сторону свою куртку. Она заляпана кровью так, словно на бывшего рокера напал кто-то похожий на Джека Потрошителя – и здравый смысл говорит Маршу, что от этого предмета гардероба лучше избавится до того как он вернется домой. Опять же, к чему жене напрасно волноваться и все такое…
-Рад знакомству, доктор Шепард, -вежливо кивнул рыжеволосой леди, Джеймсон, после того как она представилась. –Пусть даже и при таких обстоятельствах. Меня зовут Джеймсон Марш.
Проследив за тем как на стойке стали появляться «инквизиторские» инструменты, Марш пожал плечами в ответ на вопрос, о том как же он попал в это дорожно-транспортное проишествие. Наверное всех нецензурных слов не хватит, чтобы наградить водителя того «крайслера»… но рядом все-таки дама, так что обойдемся более-менее приличными.
-В меня врезался какой-то му… то есть лихач какой-то влетел, -поправил сам себя Джеймсон, припомнив, что больница не место для крепких выражений. –Мне был зеленый сигнал, ему красный – но он летел как ракета, даже не думал тормозить.
-Есть с кем связаться из ваших родственников, чтобы они могли приехать и забрать вас? –вопрос которого Марш-старший в принципе ожидал, так что ответ был готов заранее.
-Можно позвонить моему сыну, он сразу приедет, -по крайней мере у Марша будет время, чтобы придумать для жены хоть какую-то версию гибели своего «ягуара». Правда скорее всего она в нее не поверит…  но это будет потом. –Аллергии на медицинские препараты у меня нет. Разве только на красное вино.
Которое я все равно продолжаю употреблять…
-В обморок надеюсь, от вида иголок не падаем? –поинтересовалась Эддисон, на что Джеймсон отрицательно покачал головой. Во времена школьных уличных драк, ему и не так доставалось, так что все было терпимо.
-Нет, доктор, все в порядке. Но последний раз меня зашивали лет так пятнадцать назад – когда на меня свалился плохо закрепленный усилитель на одном мероприятии.

Сколько же раз, Маршу-старшему уже приходилось попадать в такую ситуацию? В смысле, получать травмы и потом лечить их? Наверное, первым делом стоит помянуть недобрым словом самую обычную общеобразовательную школу, где он учился в одном классе с будущим ударником своей группы Диком Эвансом. Первые разборки начинались как всегда банально – Моби Дика пытались отлупить за его достаточно пухлую комплекцию, Джеймсона – за то что ирландец. Притом ребяткам из параллельного класса было абсолютно наплевать на то, что Марш родной Ирландии в глаза не видел. Позже были драки из-за «территории», формата кто и на какой улице живет. После таких недипломатических разборок, Джеймсон частенько приходил домой, освещая все вокруг хорошим таким «фонарем» под глазом, а порой даже и с новеньким гипсом. Его собственный отец видя это, ругался поистине пятиэтажными ирландскими нецензурными выражениями, но сделать со своим упрямым сыном ничего не мог. Так что держать удар и терпеть боль, Марш-старший умел достаточно давно и еще несколько швов не были чем-то из ряда вон выходящим. А если вспомнить историю с усилителем, на концерте в Дублине… лет этак двадцать пять назад, чтобы не соврать – в этой истории свежезашитому Джеймсону пришлось еще выдержать целых полтора часа живого концерта.
-Ну… благодаря этому му… то есть лихачу, я познакомился с вами, -улыбнувшись, отшутился Марш, когда доктор аккуратно устроила его порезанную руку на подлокотнике и занялась осмотром ран. А он и не подумал даже, что там могли остаться осколки. –Во всем есть хорошая сторона, не правда ли?
Ответил доктору в тон, стараясь не замечать боли, что пульсирует в руке, делая ее чертовски тяжелой. Пожалуй, когда наложат бинт, повязку будет нелегко спрятать от жены, так что вернувшись домой, он еще получит на орехи…
-План просто отличный, доктор Шепард, -поспешил ответить Эддисон, Марш-старший, надеясь, что его звонок застанет сына дома – ведь больница в том же квартале, что и его дом. Значит приедет быстро, так что можно будет приехать вовремя на кастинг. –Я работаю на инди-лейбл «Reflections», занимаюсь тем, что «свожу» звук для различных исполнителей. Раньше сам играл в группе, но достаточно давно.
Грузить приветливую леди-доктора ненужными подробностями, относительно себя, Джеймсон не стал. Она и так была более чем любезна, решив заняться его ранами самостоятельно и не поручив его какому-нибудь стажеру. Тем временем, Эддисон ставит ему укол, что означает только одно – это последний штрих перед тем как ему придется стиснуть зубы и вытерпеть наложение швов.
-Чёрт! –неожиданно восклицает Эддисон и Марш-старший непроизвольно вздрагивает от неожиданности. –Простите, это не к вам относится.
-А я уже было подумал, что вы заметили, что с моей рукой что-то не так, -улыбнулся Джеймсон, а затем кивнул в ответ на ее вопрос. –Благодарю вас, я сам справлюсь.
-Смотрите, если начнёт кружиться голова или тошнить, то геройствовать не надо – скажите сразу, договорились? –интересуется Шепард, но пока ничего такого у себя Марш не наблюдает. Только биение пульса неприятным эхом отдается в ушах, все-таки небольшая потеря крови имеет место быть.
-Конечно, я уже сегодня погеройствовал, с меня пожалуй хватит.
Дотянувшись до своей куртки, Джеймсон достал мобильный и набрал сообщение сыну, надеясь на то, что тот уже проснулся.

И кто там говорит, что врачи скучные и упертые только в свою работу личности? Хотя скорее всего это собеседница Марша-старшего была женщиной особенной – по крайней мере, общаясь с ней Джеймсон на некоторое время забыл о боли в пораненной руке.
-Боюсь, безопасный способ – это не про меня, -чуть улыбнувшись, ответил Марш в тон Эддисон. –А вдруг вы бы не обратили на меня внимание, если бы я появился не так эффектно? В сопровождении сирены полицейского эвакуатора, увозившего мой раздолбанный «ягуар».
Таинственное исчезновение которого, теперь придется как-то объяснять дома. И это в том случае, если никто (что вряд ли) не заметит повязку на руке у Марша-старшего… потому что кроме него, в доме на Ирвинг-стрит никто в студии до пяти утра не сидит и, соответственно, потом не валяется до полудня, мало обращая внимание на окружающую реальность без хорошей дозы кофеина.
Ладно, может еще удастся придумать что-нибудь более-менее правдоподобное.., -мысленно говорит самому себе Джеймсон, хотя заранее знает, что его выдумкам, как бы они не выглядели, вряд ли поверят. Немного поморщившись, когда последняя хирургическая нить проходит сквозь кожу, соединяя края пореза, продолжает разговор, ведь пока он раздумывал, Эддисон задала еще пару вопросов.
-Как вам сказать… со временем все приходит в упадок, произошло это и с моей группой. К тому же один из участников погиб при невыясненных обстоятельствах. Да и время не стояло на месте – зрителю нужна была совершенно другая музыка, новое звучание.
Комментарий доктора относительно «оторвы», заставляет Джеймсона улыбнуться в очередной раз. А ведь Эддисон недалека от истины – но кто же не отрывался в буйные восьмидесятые? Можно сказать, что «Тонкая грань» не была исключением в свои лучшие времена: о гулянках на рок-фестивалях того времени до сих пор ходили самые невероятные истории, обрастая все более и более немыслимыми подробностями. На вопрос о пирсинге, Маршу-старшему остается лишь согласно кивнуть, он и не думал отрицать очевидное – факты, как говорится, на лицо.
-Чего не сделаешь по молодости и глупости, -не извиняется, потому что никогда не жалел о своей прошлой жизни. Но на всякий случай решает поинтересоваться. –Это плохо?
Тем временем, «пытка» кажется подходит к своей завершающей фазе, но обезболивающее действует, так что все манипуляции доктора Шепард вполне терпимы. Интересно, что скажут на работе, увидев его в таком боевом виде? Как будто над ним поработал неуловимый бостонский маньяк, как там его окрестила пресса? Кажется у него какое-то парикмахерское прозвище или что-то вроде того.
-Если бы вы так резко вскрикнули «обожемой», я мог бы еще и заикой стать от испуга, -засмеялся Марш, посмотрев на Эддисон. –И тогда точно потерял бы работу… ведь на девяносто процентов, она состоит из общения с коллегами.
-Правда, надеюсь, вы не станете зубами разгрызать швы, чтобы шрамы наоборот остались? –дальнейший рассказ мисс Шепард вновь заставляет улыбнуться и отрицательно покачать головой, для большей достоверности.
-Нет, что вы, доктор – думаю что до такого я не додумался бы. Да и портить вашу отличную работу просто грех. Может я как-нибудь занесу вам пару шоколадных батончиков, в благодарность за вашу доброту?
Шутки – шутками, а когда доктор напоминает о сыне, Марш поспешно вытаскивает здоровой рукой мобильник, думая что мог в процессе приятной беседы пропустить звонок. Но на экране пусто, что может означать несколько вариантов – либо Майк пропустил смс-ку, либо выключил мобильный, либо просто спит. В любом случае, теперь следовало позвонить ему, что Джеймсон и сделал, чертыхнувшись про себя.

Отредактировано Jameson Marsh (2012-09-11 02:04:59)

И вот наконец Марш-старший сумел дозвонится до любимого чада и удостоверится в том, что тот приедет-таки в больницу за попавшим в переделку отцом. Оставалось только надеяться, что матери Майкл звонить не станет, так что возможно Джеймсону и удастся все провернуть так, чтобы жена вообще ни о чем не узнала. Хотя сын вряд ли поступит так и зная его, можно утверждать совершенно точно, что не пройдет и получаса как он приедет. Ну хотя бы Джордан бывший рокер сегодня не подведет, а уж домашний разбор полетов придется отложить до вечера.
После того как разговор закончен, Джеймсон убирает мобильный в карман рубашки и кивает Эддисон, давая понять, что с сыном договорился. Теперь осталось всего несколько формальностей до того, как он сможет покинуть больницу, но время продолжить беседу с доктором Шепард еще есть. Ведь он искренне благодарен за ее помощь и считает, что просто так развернуться и уйти будет просто невежливо.
-Доктор Шепард, я дозвонился, -сообщил Марш-старший, потихоньку попробовав сжать пальцы на израненной стеклами руке. Больно конечно, ведь места порезов еще не начали «задубевать», но вполне терпимо – а пальцы двигаются нормально, что свидетельствует о том, что нервных окончаний не задето. Конечно ему уже не приходится как раньше играть на ритм-гитаре или клавишных… но чем черт не шутит, так что терять подвижность кисти не хочется, что вполне естественно.
-Так что я наверное загляну к вам еще на перевязку и чтобы привезти обещанные батончики, -Джеймсон хитро улыбнулся, посмотрев на Эддисон. –Если вы, конечно, не против.
А пока не появился Майк, еще надо подумать где бы по дороге до «Reflections» сменить рубашку заляпанную кровью, чтобы не напоминать жертву нападения пьяного мясника. Хотя вроде бы на студии у него что-то было, на такой вот крайний случай. Иногда мероприятия по сведению звука заканчивались для его команды дружескими посиделками за банкой-другой пива или чего покрепче. Особенно если работа была уже завершена и можно было насладится заслуженной передышкой, прежде чем все начнется заново.
-Что скажете на такой план действий?

Отредактировано Jameson Marsh (2012-09-12 03:26:08)

Пока она черкала в бумагах, расставляя нужные подписи под всякими страшными словами, мужчина всё-таки дозвонился до своего чада, ибо его воодушевляющий разговор явно ни к чему другому не был приурочен. Эдди лишь пару раз кинула на пациента заинтересованный взгляд, тихо вздохнув – ей жаль терять так скоро интересного человека. И ведь странно то, что ей хотелось вновь продолжить их ни к чему не ведущий разговор. Нет, нельзя вот так поступать – он женат! СЫН, Эддисон, вспомни, что он звонит сыну! А ты всё встряхиваешь своими рыжими локонами, пытаясь отогнать от себя наклёвывающееся желание пригласить его на коктейль. – Чёрт! – тихо шипит, задумавшись и черканув на листе совершенно не то, что предполагалось. Всё придётся заполнять заново, и оттого, что её отвлёк этот шатен, захотелось издать некий рык – нельзя! Нельзя!!! Что с ней? Откуда это всё берётся? Господи, кому скажи, что в голове главврача носятся порочные.. ОЧЕНЬ порочные мысли. Может сходить к психоаналитику? И тут же отгоняет эту мысль, быстро встряхнув опять головой.
Голос Марша заставил её резко вскинуть голову, впившись своим голубым взором в него самого. Её зрачки выдают с потрохами – расширены, устремлены на него. Быстро облизнув свои губы, распрямляется, вбирая воздух носом и выдыхая ртом. Нет, она в первую очередь, врач. – Не пытайтесь даже, иначе мы свидимся крайне быстро, когда все швы лопнут, - оказываясь рядом с ним, осторожно пробегает пальчиками по коже мужчины. – Сейчас я вас забинтую ещё и можете заполнить эти бумаги для страховки, пока ваш сын едет, - старается ровно проговаривать, и улыбаться. Улыбаться – это главное ведь. Но только голос слегка дрогнул, и лишь потом вернулся в обыкновенное состояние. – А кто бы отказался от такого предложения? – осторожно промазывает швы вонючей, хоть и крайне полезной мазью, но при этом словно не чует ничего, подзеркаливая и так же хитрюще улыбнувшись Маршу. – И вы придёте ко мне обязательно через два дня, поняли? – а вот тут напускная строгость, пока бинты начинают обнимать всю израненную часть руки. – Или вместо батончиков, я могла бы согласиться на один коктейль.. – срывается с языка, прежде чем Шепард понимает это. – Скажем, сегодня вечером, - отрывает свой взгляд от его перевязки, ловя его стальной холодный.
И может она сейчас бы потерпела фиаско, но ситуацию спасает возникший сын, и ведь это был никто иной как Микки Марш. После того теракта, который прошёлся по всему Бостону, после их заточения в доме моды, женщина совершенно отчётливо запомнила всех, с кем была представлена или же кто попадался на глаза. И почему же она сразу не догадалась о том, что сын будет именно этот человек. Нет, ну какая же она дура. И то, что предложение до сих пор висело в воздухе, заставляло её практически провалиться сквозь этот пол. – Добрый день, Микки, - старательно выправляет свой тон, подавляя все глупые желания придумать тупую отмазку и сбежать с этого места. – Он у вас молодец, храбрый мужчина, - и старательно избегая его взгляд, начинает быстро убирать все лоскуты бинтов, которые валялись в отходнике. – Я думаю, что выпишу вам обезболивающее на всякий случай, и вы, - это уже к Маршу-младшему, - проследите, чтобы он через два дня пришёл на перевязку, иначе загноение будет знатное, а там и до инфекционного недалеко, - и быстро ретировалась обратно к стойке, практически долбя себя ладонь по лбу. Зачем?!!! Нет, вот зачем она взяла и сказала о коктейле. Господи, старая дура, что с неё взять!

=> Парк Boston Common

Клэр.

Оба парня оказались не такими уж и плохими, да и не завезли девушек куда-нибудь в трущобы, чтобы посадить их на цепь, или сдать, к примеру, к рабство. Впрочем, Астрид всегда славилась своими дурными и пугающими мыслями, посему не стоило бы к ней прислушиваться, когда она так яростно отвергала помощь братьев. А Клэр и не послушалась. Она возразила, когда Астрид уже почти отказала парням, и девушке пришлось смириться. Трое против одного — явный недобор у одной из групп. Вообще-то, если бы Астрид прдолжала настаивать на своем, рыдать, что не сядет в машину к незнакомцам, Клэр возможно бы и сжалилась, но девушка сама сдала позиции и сделала шаг назад от своих принципов. Как там мама учила?.. Угу, с незнакомцами не разговаривать на улице. Только вот она не упомянула, что делать и как поступить, если эти незнакомцы на машине сбили ее подругу. Сумочкой. По голове. Хех, нет, не стоит быть такой жестокой дамочкой.
В конце концов, парни действительно искупили свою вину, довезя их до больницы. Коленки Астрид начинали немного ныть и просить о наркозе. Но это было не страшно, просто царапины, ссадины. Осталось только убедить в этом водителя, который просто достал ее за дорогу тем, что сам лично хочет убедиться, как она вместе с Клэр отправится к врачу.
— Не нужно с нами ходить, не нужно нас провожать... — как можно более мягко пыталась уговорить их ехать по своим делам Астрид, рассматривая свои коленки. Ну хорошо, так и быть, она признается, что оба парня были симпатичные, и это лучше, чем виновниками дтп были бы какие-нибудь два страшных алкаша на полуразвалившемся драндулете, которые не просто не довезли бы их до больницы, а вообще подали бы в суд за покушение на их собственную жизнь. И такое, наверное, бывает. Так что, надеясь на лучший конец этой сумасшедшей истории, Астрид почти радостно отмечала про себя, что парни попались интеллигентные. Конечно, вовсе не обязательно было так бегать вокруг них: девушки смогли бы справиться сами, но Астрид все равно было им...благодарна, что ли. Да, именно так.
— Спасибо... — пробормотала она, когда вместе с Клэр вышла из машины и уже готова была вести подругу к врачу.
— Это вам обеим спасибо, что мы вас сегодня встретили, — усмехнулся водитель, имени которого Астрид боялась даже узнать. Стеснялась девочка. — Давно у нас такого адреналина не было. На самом деле, очень испугались, когда поняли, что натворили.
— Еще бы не испугаться... — Астрид помотала головой, отгоняя страшные воспоминания. Как услышала визг шин...как увидела, что Клэр упала... Ее собственный крик застыл в ушах и никак не хотел покидать сознание Астрид. Ночные кошмары теперь, видимо, будут преследовать ее, по меньшей мере, несколько дней, а может и недель, это как получится. Сейчас главное, чтобы в прогнозах врачей были только положительные слова, сказанные с улыбкой на лице.
— Ммм... Хотелось бы взять у вас обеих номера телефонов... — к удивлению Астрид, тот самый парень, что стоял ближе к ней, «отлично» водил и обращал внимание почти только на нее, смутился. — Хотим убедиться, что все будет в порядке. Раз уж вы не желаете, чтобы мы составили вам сейчас компанию.
— Не звонить после одиннадцати. — Астрид взяла у него телефон и забила в контакты свой номер и имя. Отличное знакомство через контакт телефона.
— После одиннадцати телефон будет занят? — с улыбкой поинтересовался парень, на что Астрид, приподняв брови, ответила:
— После одиннадцати я буду спать.
Парень засмеялся, после чего они прекратили беседу, и девушки направились в сторону больницы, не оборачиваясь, чтобы удостовериться, что братья уехали.

Отредактировано Astrid Kelly (2012-09-19 21:43:48)