Есть такая легенда — о птице, что поет лишь один раз за всю свою жизнь, но зато прекраснее всех на свете. Однажды она покидает свое гнездо и летит искать куст терновника и не успокоится, пока не найдет. Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поет, умирая, что этой ликующей песне позавидовали и жаворонок, и соловей. Единственная, несравненная песнь, и достается она ценою жизни. Но весь мир замирает, прислушиваясь, и сам Бог улыбается в небесах. Ибо все лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.
Колин Маккалоу, "Поющие в терновнике".
- Почему вы выбрали актерский, а не музыкальный факультет, Джонни?...
- Мы можем отдавать только то, что в нас есть, не больше, правда? А на сцене я уже не я, или, может быть, точнее, там сменяют друг друга разные «я». Наверно, в каждом из нас намешанно множество всяких «я», согласны? Для меня театр — это прежде всего разум, а уж потом чувство. Разум раскрепощает и оттачивает чувство. Надо ведь не просто плакать, или кричать, или смеяться, а так, чтобы зрители тебе поверили. Знаете, это чудесно. Мысленно представить себя совсем другим человеком, кем-то, кем я стала бы, сложись все по-другому. В этом весь секрет. Не превращаться в другую женщину, а вживаться в роль и судьбу, как будто моя героиня и есть я. И тогда она становится мною.
Важные кивки в ответ, и они даже не замечают, писаки-крысы, что она слово в слово цитирует Джастину О'Нил из "Поющих в терновнике". Кажется, им вообще на всё и всех плевать - пока ты не принесешь им очередную сенсацию на блюдечке... И, кажется, она уже созрела для этой сенсации.
Только попробуй полюбить человека — и он тебя убивает. Только почувствуй, что без кого-то жить не можешь, — и он тебя убивает.Её номер - первый; превратности жеребьевки. Рыжая нервничает, едва заметно пожевывая нижнюю губу. Последние приготовления, все уже давно позади, осталось только выйти на эту сцену и спеть. Трель мобильного отвлекает от киселя в мыслях, Дакота передает ей аппарат, и движением большого пальца по экрану, Мэтт активирует "трубку", хрипло роняя бесцветное - алло..? - даже не посмотрев, кто на том конце почти-провода. И всё уже хорошо.
Безошибочно прокладывая себе дорогу в этой суматохе, она находит Декса, и плевать, что дедлайн, плевать, что скоро на сцену, и все вокруг вопят, топочут и изображают саванну-прерию в период брачных игр. Пле-вать.
- Привет. - Снова, зачем-то здоровается, чтобы потом, сглаживая повисшую тишину просто (зачем-то), обвить его шею руками, утыкаясь носом куда-то в плечо-ключицу-неважно, и делая судорожный вдох. Отпускает, узел внутри развязывается, она становится если не увереннее, то, как будто, заряженной. Спокойной. Об этом свидетельствует почти наркотический блеск в глазах.
- Будешь здесь или в зале?... - легкое касание губами его щеки, и ЭмДжей уже стремится следом за подскочившей Дакотой, выходя из-за сцены - её номер. Ей пора.
Как это страшно, что один единственный человек так много значит, так много в себе воплощает.
- Скандалы, сенсации - все эти методы годятся для вашей конкурентки, Кортни Грэй. Первое время вы шли по честной дороге правильной игры. Почему же всё скатилось в такие склоки и свары в конце?....
- В каждом из нас есть что-то такое — хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть и ничего тут не поделаешь. Как птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип, и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая её судьба. Пусть мы и сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, чем сделали первый шаг, но ведь это сознание все равно ничему не может помешать, ничего не может изменить. Каждый поет свою песенку и уверен, что никогда мир не слышал ничего прекраснее. Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего это нам будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.
И снова цитата. И снова тупые внимающие лица. Внимайте, пока можете, пока еще можете понять то, о чем она говорит. Даже если не задаетесь этой целью - пока понимаете, что именно вам нужно вычленить из этой речи и перепечатать на своих передовицах....
Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя.
Пустая сцена. Один слабый прожектор освещает черный рояль и худую фигуру за ней. Пианист начинает играть, сидит очень чопорно и ровно, как-то отстранено глядя перед собой, даже не взглянув ни разу на клавиши. Голос Матильды звучит по всему залу, но на сцене её нет. Большое электронное панно на сцене (там обычно транслируется логотип шоу, спонсоров и банальные фоновые картинки) транслируют нарезки детских фотографий рыжей. Разная. Смешная... порой очень в тему текста...
- Ты громко кричишь, но я не слышу ни одного твоего слова..... Я громко разговариваю, но мало говорю... Ты меня осуждаешь, но все твои пули отскакивают от меня.... Ты сбиваешь меня с ног, но я поднимаюсь снова. По аккорду на каждую строчку.... затем припев, и какое-то движение в зале. На грани абсурда, эта песня звучит, будто бы, от имени маленькой девочки - такая забавная. с россыпью веснушек, непослушными косичками... и стоп-кадр на фотографии с очень серьезной мордашкой....
- Я пуленепробиваема, мне нечего терять... Ну давай, попробуй... Снова рикошет, снова ты прицеливаешься.... Ну давай, валяй! В начале припева задние ряды уже могут заметить Джонни: она идет по зрительному залу, спускаясь по проходу между трибунами. Медленно, шаг за шагом - время выверено от и до - чтоб к концу припева она оказалась у сцены.
внешний вид
Второй прожектор провожает девушку по рядам, до сцены. Кроме экрана, пианиста и двух прожекторов - больше.декораций.нет. Бэнкс спятила? - задаются вопросом журналисты.
- Ты сбил меня с ног... Но я не упаду, я титан..... - поднимаясь уже на сцену она вытягивает эту фразу, кажется, на пределе возможностей, дважды...
пауза....
Мэтт садится на край сцены, подбирая ногу под себя - почти характеризующая её поза. С каждым пропетым словом взгляд блуждает по залу, надолго ни на ком не фиксируясь - да и лиц не разглядеть; прожекторов, светящих из зала на сцену - стало больше. Некоторые - мигают, как стробоскопы. Имитация вспышек фотоаппаратов - той паники, что теперь повсеместно за ней следует; её проклятье, её бич, её ноша - то, с чем теперь бороться еще очень и очень долго. Но она же титан, верно?...
- Ты меня сразил, но именно ты упадёшь следующим...... Заброшенный город, терзаемая любовь... - странная улыбка пробегает по губам; легкий вздох, казалось бы, готовый сорваться с губ - улавливает мембрана микрофона. Это игра на публику, или реальные эмоции?
Говори громче! Палки и камни, возможно, сломают мои кости!.... - эмоции нарастают, но девушка моментально берет себя в руки, заканчивая куплет: - Я громко разговариваю, но мало говорю.
Второй припев уже сильнее, много сильнее, в нем больше боли, больше силы, больше вокала.... Никаких больше детских фото; видео-фон за её спиной - отснят заранее. Никаких, практически, спецэффектов - а-ля съемка скрытой камерой или backstage. Клип на новую сольную композицию. Но сейчас это обещанный анатомический театр, не иначе. Вы вечно хотите видеть мою жизнь с изнанки? Получайте! Уверены, что готовы познакомиться со мной настоящей?...
- Я пуленепробиваема, мне нечего терять,
Ну давай, попробуй,
Снова рикошет, снова ты прицеливаешься,
Ну давай, валяй!
Ты сбил меня с ног,
Но я не упаду, я титан;
Ты сбил меня с ног,
Но я не упаду, я титан, я титан...
Я титан, я титан... горло вибрирует так, что она бы уже трижды поймала себя на отвратительном рвотном рефлексе; держится из последних сил, когда в зеленых глазах уже блестят слезы. Пианист дважды дает фальшь в самых напряженных моментах, но она, будто, не замечает, и поднимается на ноги....
... затем - на сцену, пропевая: - Я тверда словно камень; пулемёты палят по бегущим жертвам... Я тверда словно камень... лицом к залу, а ладонь на плечо пианисту, со странно-грустной улыбкой-оскалом: - ... надёжные пулемёты... Мужчина сидит так же ровно, будто проглотил кочергу, лишь пальцы перебирают клавиши; не шелохнется, не скользнет взглядом. Видео-ряд меняется, в последний раз: уже более постановочные кадры. Витрина, вокруг которой полно зевак; Мэтт в пышном платье, отдаленно напоминающем свадебное. Вспышки камер, пальцами по стеклу, мерзкие рожи и съемки на мобильные телефоны. Всё это вызывает практически омерзение; но Джонни стоит себе на сцене, как воплощение того, что даже "это", на экране, весь этот цирк - её не сломит. Это её игра. Припев за припевом, нота за нотой - она справится с этим. Справится, чтобы в конце песни гордо вздернуть подбородок, и помочь подняться слепому пианисту. На светящемся экране, за их спинами вспыхивает и почти сразу же исчезает надпись: "Не ищи оправданий. Принимай Жизнь, какой она есть". Финиш. И теперь рискните её судить.
- Молодчина, Реми! - усталая улыбка, когда блондинка спускается со сцены; Дакота рядом, и это успокаивает. Эмоциональное прикосновение Джордан, в момент, когда рыжая спускалась со сцены - все-таки надломило в ней что-то, и теперь Матильда ощутимо нервничала. Ноль реакции на Кортни и её команду; старт голосования, и она взглядом одергивает Дак, которая тянется к мобильному, отправить сообщение в поддержку. Никаких лишних движений. Мы не сбиваем масло; предпочитаем тернии.
Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет её кинуться на остриё и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает её сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поёт, поёт до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвётся дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, — мы знаем. Мы понимаем. И всё равно грудью на тернии. Так будет всегда.