>>> Пристань
Успокоительное. Мерзкая отрава, к которому организм Ив привык, когда та ещё находилась на лечении в клинике. Но здешние врачи не могли этого знать, по крайней мере, когда пытались утихомирить эту слегка поехавшую крышей пациентку. Поэтому доза оказалась не настолько высокой, чтобы надолго сдержать Клос в беспамятстве. К сожалению. Как бы девушка не ненавидела разного рода лекарства и препараты, ей стоило признать, что именно этот волшебный укол помогал ей в самые тяжёлые моменты. Когда, 10 лет назад, её почти что каждую ночь преследовали кошмары, когда она рыдала в голос, сражаясь с невидимыми монстрами в своей голове. В эти самые трудные мгновения приходил добрый доктор и напичкивал её лекарствами. От них тошнило. Но спокойствие того стоило.
Разумеется, Грим не помнила ничего. Она даже не чувствовала, как её осматривали врачи. Перелом костей носа (искривлённая перегородка и лиловый синяк на переносице тому свидетели) и возможно сотрясение мозга. Но это пока что не ясно. В любом случае, нужен нормальный осмотр. Хотя сейчас, конечно же, важнее состояние другой пациентки, с которой Клос была доставлена. Вроде, жива. Вроде, свою функцию они выполнили, а там уж...
Но мы пока что не знаем этого. Мы плаваем в спокойствии темноты, ни о чём не думая, не переживая, не забивая голову мыслями о том, что же будет дальше, о том, кто виноват в случившемся. Всё это пока находилось за гранью восприятия. Всё лежит за этой границей, возведённой не без помощи медикаментов. Клос, как она того и желала, оказалась вновь в своём тёмном глухом одиночестве. Безмятежность. Забвение.
И снова то ощущение, воспоминание впечатлений: пусть это длится вечно.
Лишь бы не просыпаться...
Но, увы, тупая пульсирующая боль в переносице и безумный приступ тошноты оповещаю весь организм о том, что пора вставать. Ивонн медленно открыла глаза и тут же взглядом наткнулась на больничную койку, тело, на нём лежавшее и аппаратуру, что была к нему подключена. Что-то мерно трещало и попискивало. Кажется, мёртвых тут нет. И Грим здесь нечего делать. Она всё ещё пребывает в этом одурманенном состоянии, но всё же пытается подняться. Успех. Секундный.
В следующую же секунду приходится на вялых подкашивающихся ногах выпасть из дверей палаты и оказаться в объятиях крепкой медсестры, латиноамериканки. Закрывая рот рукой, едва сдерживаясь, Клос даёт понять, что ей нужно - разумеется, в уборную. Не закрывая дверь, броситься к белому другу. Рвота. Противная, кислая, едкая. Что мы там ели на завтрак? Не суть. Несколько минут, чтобы отдышаться, прийти в себя. Хотя бы немного. Голова кружится, тошнота спала, хоть и не проходит окончательно, из носа снова потекла кровь.
Кое-как, опираясь о стенку, Ивон добралась до умывальника.
Тщательно прополоскать рот, умыть лицо и с интересом осмотреть себя в зеркале. Краше не придумаешь. Стоим. Чего-то ждём. Прогоняем этот мерзкий туман из головы и соображаем. Что-то важное мы упустили. Думай, Клос, думай. Ты же умная девочка.
Но сознание будто бы поставило глухой блок, изолируя Грим от таких мучительных сейчас мыслей. Поэтому она просто закрывает воду и выходит в коридор, где к ней тут же подходит врач. Морда его как и у всех врачей - безучастная. Нет, он может что-то там изображать, но для Ивонн они все на одно лицо. Камни. Особенно те, кто со стажем. Они привыкают к боли, страданиям, смерти. Также, как привыкла она. Их не надо винить. Просто работа у них такая.
Вот, он рассказывает о том, что случилось с её подругой, Янг. Как только мужчина произносит эту фамилию, острая боль пронзает затылок, мчится по позвоночнику и заставляет пошатнуться, врезаясь при этом в спешащую куда-то сиделку. Блок сняли. Воспоминания хлынули в голову как мутный бурный поток воды из прорванной дамбы. Воспоминание и осознание.
Взгляд поначалу рассеян, врач уже интересуется её собственным состоянием. Но как-то она берёт себя в руки. Кладёт ладонь на плечо этого мерзкого белого халата и, наконец, переводит взгляд ему прямо в глаза. Молчит, но врач, интересуется, всё ли в порядке. В ответ - утвердительный кивок и всё тот же продолжительный взгляд. Она ждёт. Ждёт того, что ей хотели сказать. И вот... дождалась...
С каждым новым словом медика гул внутри черепной коробки возрастает. Будто где-то в самой сердцевинке мозга установлена бомбочка, что через каждые две секунды испускает импульсы, причиняющие тягучую, тупую, холодящую кровь боль. По сети нервов, до самых кончиков волос. Врач говорит о том, что "мы сделали всё, что могли" и "вам стоит сообщить её родителям". Получает кивок. Снова. Клос не может говорить. Поэтому старается как можно быстрее скрыться в той самой палате, где и пришла в сознание. Закрывает дверь. Смотрит на лицо Доминик. Понимает, что она всё ещё чужая для неё. Садится в кресло, не хочет пока будить. Всё это слишком, слишком ... Смотрит в пол, скрестив руки и стараясь синхронизировать дыхание с гудением аппаратов. Получается. Начинает задействовать мозг в целях более конструктивных, чем причинение бесконечной боли.
Думает. О том, что виновата. О том, что Янг пострадала из-за неё и что это всё как-то неправильно. Что она в порядке, а Ник... неизвестно, что будет с ней. Думает о том, что сейчас всё её естество хаотично мечется вокруг ослабевшего после пережитого человека, что лежит совсем рядом, казалось бы, но так далеко. Думает о том, что ей становится как-то слишком уж дурно. Будто она на пороге какого-то откровения, совершенно сейчас лишнего. Винит себя в их привязанности друг к другу. Винит себя в их встрече, в их знакомстве. Во всём обвиняет только себя, хотя все эти размышления постоянно прерываются каким-то подсознательным богоугодным бредом. "Господи, пусть с ней всё будет хорошо". Что-то из детства, из интерната - вплетается само по себе.
А ещё это мерзкое, противное и давно забытое ощущение. Очень давно забытое. Сдавило гортань, боль в переносице тоже возросла, перед глазами расплылась картинка. Нет, не обморок. Слёзы.
Впервые за 10 лет. Слёзы.
Щекочет щеку, теплым прикосновением ложится на губы - первая слеза. За ней примерно по той же схеме - вторая. Грим зарывается пальцами в волосы, наклоняет голову. Плачет. Просто плачет, стараясь успокоиться, но не зная, как это сделать. Забыла. Всё это так нереально для неё. Эта... эта паника в, м, как её? Душа? Кажется, она всё-таки у тебя есть, Клос. И она - плачет. Банально, но правдиво.
Грим плачет тихо, лишь изредка вздрагивая плечами. Продолжает сжимать пальцами волосы, словно эта пародия на пережитые болевые ощущения вернёт ей самообладание. Всего минута - и всё же удаётся немного успокоиться. Вытирает ладонями лишнюю влагу с лица, тщетно шмыгает разбитым носом. Опять же - больно. Но ей всё равно.
Сидит в неподвижности, глубоко вдыхая через рот. Смотрит на Доминик. Она всё ещё спит. Ещё пару минут, чтобы успокоиться. Угомонить это стихийное бедствие в себе. Поднимается с места, подходит ближе. На шаг. И снова ступор. Возвращается на шаг назад - чуть легче. Чувство вины и страх неизвестности пугает и не даёт приблизиться. Приходится снова глубоко вздохнуть. Выдохнуть. Сдержать слёзы. И откуда только их столько?
Ещё немного времени - шаг. Второй. Третий. Подошла. Стоит максимально близко к кровати. Смотрит на бледное лицо Ник, боясь пошевелиться. Это будто их первая встреча. Такой же ступор. Только обстановочка не столь радостная.
Наверное, надо что-то сделать. Но что? Вроде как, медперсонал сделал всё возможное. Что может она, Ивонн? Если только вскрыть. Добить бедняжку, чтобы не мучилась. Пальцы как-то нервно дёргаются, но тут же замирают. Патолог продолжает изучать девушку взглядом. Молиться и обвинять себя в своём же нелепом существовании. Зациклилась.
Но рука вздрагивает в очередной раз и приподнимается. Самовольно накрывает ладонь Янг. Холодная. Совсем холодная. Но почему-то появляется надежда на то, что это прикосновение поможет. Разумеется, как и большинство надежд, глупый самообман. Что за чушь? Клос, очнись, наконец. Что...
Хватает её ладонь обеими руками и, медленно вставая на колени, снова начинает плакать. Тихо уткнувшись лицом в её руку. Впервые в жизни не знает, что делать. Впервые в жизни не знает, как помочь Доминик. Снова чувствует себя слабой и беспомощной. Но думает только о том, что спасло её саму от верной смерти.
Графика... портрет... лицо... шёпот... Янг.
- Не оставляй меня, - самое эгоистичное, что можно сказать, сдавленно прошептать, находясь в этой ситуации. Но без неё и правда... ничего не будет иметь смысл.